Шаг к звездам [= Вспышка] - Андрей Ливадный

— Зачем? Ты ведь сказал, что они ограничены тридцатью чипами.

— Они оснащаются тремя десятками микрочипов, — уточнил Герберт. — Но, как любая машина, строительные роботы рассчитаны на вероятную модернизацию — их материнские модули содержат еще полсотни резервных разъемов. — Ричардсон встал и нервно прошелся по кабинету. — В заключение могу сказать, что 3476-й исчез. После изъятия чипов он не вернулся на строительную площадку. Канал связи не работает, видимо, он заблокировал внешний доступ к данным.

— Это ставит жирный крест на использовании «Дарвина», верно?

— Без сомнений. Программа потенциально опасна. Не хочу даже думать, какими тропками пойдет саморазвитие человекоподобных машин, для которых запланировано по сотне нейрочипов в качестве базы и еще двести резервных разъемов для вероятного расширения системы.

— И что ты собираешься делать? — криво усмехнулся Алан. — Пойдешь на доклад к Уилсбергу?

Герберт прекратил расхаживать по кабинету. Облокотившись о терминал компьютерной сети, он раздраженно посмотрел на Керби и спросил, не воспринимая его сарказма:

— А по-твоему, я должен промолчать?

— У тебя есть альтернатива «Дарвину»? — задал полковник встречный вопрос.

— Нет, — покачал головой Герберт.

— В таком случае, прислушавшись к твоему мнению, Уилсберг будет вынужден полностью заморозить стройку и доложить, что миллиарды долларов зарыты в землю, а новая национальная идея тотального технического превосходства Соединенных Штатов изволила сдохнуть только из-за того, что один из тысяч строительных роботов проявил опасную инициативу. Ты считаешь, генерал пойдет на это?

Ричардсон угрюмо промолчал в ответ.

— Хочешь знать мое мнение, Герберт?

— Да, хочу.

— Я считаю, что наверху, над нами, расположен настоящий город будущего. Он продуман, гармоничен, надежен и прекрасен во всех отношениях, за исключением думающих машин. На мой взгляд, существует грань, переступить которую мы пока не готовы. Компьютер должен оставаться компьютером, человек — человеком, а домашний любимец — обыкновенным животным.

— Я почти согласен с тобой, но…

— Неопределенность тут не годится, Герберт. Я понимаю, что ты хочешь сказать мне. Разум исследователя нацелен в будущее, однако не заблуждайся, не утешай себя мыслью, что «Дарвина» можно откорректировать, исправить, беглого робота поймать и проблема разрешится тем или иным способом. Ничего подобного не будет.

— Почему?

— Неужели ты настолько слеп, что не понимаешь; созданный тобой нейромодуль универсален. Он одинаково хорошо подходит как для формирования искусственной системы псевдоинтеллекта, так и для имплантации в организм человека или животного. Тебе удалось создать кирпичик, надежный элемент, овладев которым можно складывать композиции любой сложности.

Герберт сел, понурив голову.

— Что же теперь? Уилсберг, по-моему, наглядно доказал, что я не могу контролировать использование нейрочипов.

— Генерал не монстр, каким ты пытаешься его вообразить. Он исполнительный офицер. Глупо утверждать, что город задуман и построен Альбертом. Здесь работает государственная машина, и Уилсберг — всего лишь маленькая шестеренка в ее механизме.

— То есть мы ничего не сможем изменить? Останемся кусочками смазки для государственной политики и грядущих президентских выборов? Может, нам позволят перерезать ленточку при официальном открытии мегаполиса?

— Не думаю. В сложившейся ситуации есть только один выход: проникнуть в лаборатории, достоверно узнать, что за эксперименты проводят там, в преддверии завершения строительства, и бежать.

— Бежать?!

— Да, Герберт. Бежать, скрываться, но не с целью спасения собственной шкуры. У государственной машины есть противовес, имя которому — общественное мнение. Если мы сумеем донести до сознания миллионов людей, что взлелеянные тут технологии представляют потенциальную опасность, то катастрофу удастся предотвратить…

— О какой катастрофе идет речь, господа?

Герберт и Алан резко обернулись.

На пороге рабочего кабинета стоял генерал Уилсберг.

Гробовая тишина на некоторое время полностью овладела небольшим помещением.

Вопреки подсознательному ожиданию вслед за Альбертом не появились представители служб внутренней безопасности. Уилсберг явился один. На нем была парадная генеральская форма, через руку перекинут влажный от дождливой мороси плащ.

— Я только что прибыл, — сухо произнес он. — Печально было слушать вашу дискуссию. Не думал, что ты, Алан, способен предать интересы собственного государства.

Керби не ответил на явный вызов. Он с сумрачным спокойствием смотрел, как Уилсберг сел в свободное кресло, предварительно положив свернутый плащ на край рабочего стола Герберта.

— Итак, вы решили, что тут готовится апокалипсис? — Он обернулся. — Почему ты молчишь, капитан? Алан ведь смог убедить тебя в подобной идее?

— Меня не нужно убеждать, — ответил Герберт. — Сегодня я воочию наблюдал, как проявилось саморазвитие машины на основе «Дарвина».

— Да, явление поучительное и неприятное, — согласился генерал. — Но вместо того чтобы думать, как поскорее устранить нежелательные последствия, вы занимаетесь тут обыкновенной истерией. Не ошибается только тот, кто ничего не делает. Ни вы, ни я не в состоянии остановить прогресс. И общественное мнение не встанет на сторону людей, проповедующих топтание на месте в то время, когда нация может сделать шаг в собственное будущее. Ваши потуги заранее обречены на провал. Американский народ уже пережил худшее из потрясений…

— Альберт, не надо пафоса, — мрачно произнес Керби. — Мы воюем два года, но есть ли толк? Да, разгромлен режим талибов, пал Багдад, я не знаю, кто на очереди, но долго так продолжаться не будет. Рейтинг президента катастрофически падает, наши войска несут потери на оккупированных территориях, и этому не видно конца. Мы не в состоянии разжевать то, что откусили, но уйти — значит сдаться. Ситуация практически тупиковая.

— Мы ведь ушли из Вьетнама, разве ты забыл?

Керби мрачно покачал головой.

— Давайте рассуждать здраво. Чтобы выйти из войны, нужен козырь. Свои действия следует оправдывать. Мы можем вывести войска из Ирака только в одном случае: если объявим, что конечные цели операции достигнуты. Но ведь это не так. Нам был необходим контроль над нефтяными запасами региона, а это требует постоянного военного присутствия для поддержания марионеточного режима. Значит, карта борьбы с терроризмом должна разыгрываться дальше?

— К чему ты клонишь, Алан?

— К тому, что вывести войска и наплевать на нефть можно одним способом — сорвать вуаль секретности с мегаполиса, продемонстрировать, что страна более не зависит от мировых запасов «черного золота», потому что у нас есть конвертер вещества. Заведя ситуацию в политический и военный тупик, определенные лица вдруг ощутили необходимость взорвать мир, обнародовав факт наличия у нас принципиально нового источника энергии. Красивый жест, о катастрофических последствиях которого вы, генерал, толково рассуждали два года назад.

— У тебя есть предложения? — насупился Уилсберг.

— Мы могли бы открыть этот город, не демонстрируя конвертер вещества, — спокойно ответил ему Керби, который уже не раз размышлял над данным вопросом. — Я говорил это Герберту и повторю вам: мегаполис сам по себе является чудом передовых технологий, а если по его улицам не будут разгуливать самодостаточные механизмы, ни у кого не возникнет вопроса об источниках энергии. Централизованная система сброса отходов надежно сохранит тайну. А что касается нашего военного присутствия в Ираке, то, передав все полномочия ООН, нация только выиграет, продемонстрировав политическое здравомыслие и отсутствие имперских амбиций.

— Хорошо сказано. Но ты, Алан, позабыл, как четверть часа назад назвал меня шестеренкой огромного механизма. Я не решаю глобальных вопросов, вот в чем проблема. Мне действительно отдают приказы, которые я намерен исполнять. Ну а что касается упомянутой тобой «гениальности» нейрочипов, то тут я вынужден огорчить капитана Ричардсона. Мы действительно провели ряд уникальных экспериментов, которые, к сожалению, дали нулевой результат. — Уилсберг встал. — Пройдемте, господа, я отведу вас в те самые лаборатории, куда вы собирались проникнуть без моего ведома.

Керби брезгливо поморщился.

— Здесь установлена глобальная система контроля? — спросил он.

— А как ты думал? — обернувшись, резко ответил Уилсберг. — С тобой нам еще предстоит побеседовать, — мрачно пообещал он Алану, — но прежде я хочу выбить иллюзию гениальности из головы капитана Ричардсона, чтобы он мог сосредоточиться на своей главной задаче — программе «Дарвин», а не размениваться на хакерские вылазки и мелкие заговоры. Следуйте за мной оба.